Тренер Виктор Тихонов. Выдающийся наставник, психолог или «бухгалтер»?

О Тихонове-хоккеисте, защитнике, в справочнике «Хоккей» сказано: «Обладал высоким позиционным чутьем, отлично владел силовыми приемами. Играл очень внимательно и строго».

Тем, кто знал методы тренерской работы Тихонова, этой характеристики довольно, чтобы определить: он и на тренерском мостике не изменился ничуть.
В 1958 году московское «Динамо» играло в Москве с канадцами из любительской команды «Келовны Пекёрс». Против Тихонова боролся Рэй Ковальчук – здоровяк, каких поискать. И тот сразу же приложил его основательно. Но вот Тихонов возвратился в игру – тростиночка рядом с канадцем, да еще голова перебинтована. Ничего себе картинка! Так вот: до конца матча он не уступил Ковальчуку ни пяди льда.
Вся его суть выражена строчкой выше. И даже за аналогией по поводу перевязанной головы нынче уже недалеко ходить.

Здесь злорадствующие могут бросить чтение. Угомоните нетерпение и темперамент. Ибо в статье будет всё по совету древнего историка «вести свое повествование, не поддаваясь любви и не зная ненависти».

Любопытно: рижане до сих пор в Тихонове души не чают. И не вмешайся судьба, кто знает – не имел бы он вместо репутации нелюбимого монарха фантастически привлекательный имидж, скажем, мэра, создавшего вполне реальные хоккейные Нью-Васюки? Но выход Тихонова в центр внимания предполагал укрупнение его личности.
Впрочем, у нас судьба сама по себе распоряжается слабенько. Было государственное вмешательство. В семидесятые годы начальственные умы озарились идеей – разнообразить свой – повседневный гербарий икебаной из спортивных побед. Вот каким был ряд производителей: Станислав Жук в фигурном катании, Валерий Лобановский в футболе, Виктор Тихонов в хоккее. Всем им были созданы условия наибольшего благоприятствования.

В 1985 году вышла книгу Тихонова. При участии журналиста, помогавшего в литературной работе и Тарасову (что обеспечивает чистоту сравнения). И здесь был допущен промах, который, в отличие от немногих тренерских просчетов Тихонова, не исправишь.
Даже хорошо знающие Тихонова люди не находили с ним темы разговора, не касающейся хоккея. Как-то его спросили о пристрастиях в литературе. Ответ был: «Одного назовешь, так другие обидятся». Впрочем, одного Тихонов все же упомянул. После открытого письма Игоря Ларионова Тихонову, опубликованного в журнале «Огонек», на собрании команды тренер обозвал игрока Пастернаком. Именно так, обозвал.
Но и о хоккее Тихонов чаще всего говорил безличностно.
И вот книга. Выгоднейший шанс для откровения. Она была озаглавлена «Хоккей: надежды, разочарования, мечты» и производила странное впечатление. Наполовину текст состоял из газетных выборок, использованных как доказательство правоты Тихонова. В остальном же походил на отчет о проделанной работе или на методическое пособие об управлении командой.
Не выйди книжка, наверное, ещё кто-то, продолжал бы надеяться, что у Тихонова есть сокровенный образ хоккея, есть красная нить, ведущая его работу. Пусть образ сложный, сбиваемый сопротивлением соперников, уточняемый, развивающийся; пусть нить извилиста, не различимая с трибуны. В книге хоккея как живого действа нет вообще. Нет его духа, его сути. Нет характеристик игроков, подчиненных Тихонову. А есть клятвы в доверии фактам – результатам, подтверждающим правильность работы и правоту тренера.
Кстати, там же Тихонов оговорился, что сравнение его с Тарасовым неуместно: слишком сильно переменился хоккей между Тарасовым и Тихоновым, да и люди они разные.

Человек построил, организовал себя так, чтобы всю жизнь трудиться на совесть и по максимуму. И, раз довелось ему прожить в спорте, он научился выжимать из себя все, чтобы выигрывать. Коль пошла у него работа тренерская, то и из подчиненных ему игроков он взял за правило выжимать все ради преуспевания.
Да чему, позвольте, сочувствовать? Восхищаться надо! Тихонов выжал из предмета своей деятельности такое, чего в нем вообще не было. Еще в Риге он завел игру в четыре смены игроков, увеличив активный состав команды, чтобы действеннее, сильнее покорять хоккейное пространство и время.
Свое тренерское мастерство Тихонов доказал в Москве быстро – в первый же год, да еще три-четыре ушло на подтверждение. Но отчего же доказательства не уверили его в самом себе? Отчего он опускался до мелочности, злопамятства с людьми, не добившимися и сотой доли, того, что совершил он?
Когда-то Тихонов, признался, что не умеет смотреть хоккей как зритель, не умеет получать удовольствие от игры как от зрелища. Любой матч, не только хоккейный, он использовал – автоматически – лишь как пособие для работы. Но ежели ему, Тихонову, это удовольствие неведомо, то откуда ему было известно, что хоккей зрителю интересен, на чём Тихонов, кстати, настаивал?

Вот где он проявился – слой поколения, чья молодость пришлась на начало пятидесятых. Слой людей, накрывшихся своим делом с головой. Не от любви к нему, а – для самозащиты. И спасительная эта фанатическая преданность хоккею – чем фанатичнее, тем надежнее – хранила Виктора Тихонова.
Храбрый и упорный хоккеист, не уступавший ни пяди в 1958-м здоровяку-канадцу Ковальчуку, был невольно принят Тихоновым за образец в тренерстве. Ставка на трудолюбие игроков, на их упорство, на прочность характера, предпочтение беговой тренировки перед смысловой, технической, немыслимо долгие просмотры видеозаписей, въедливейшая тактическая раскадровка – все это было взято под обоснование своей судьбы и натуры. Ощущая – подсознательно, скорее всего – некую свою неполноту, Тихонов нуждался во все новых подтверждениях самодостаточности.
Но что нам за дело до того, какого рода импульс руководит любым тренером в его победном труде? Тем более, что в исполнении команд Тихонов не только давал, но и нередко что называется, смотрелся.
Есть разница между фанатизмом и подвижничеством. Всюду – в религии, науке, искусстве. Но там человек, схваченный фанатизмом, держит его для своего личного пользования (если не злоупотребляет им). В спорте, большом спорте, замешанном на соучастии, сочувствии людей – как тренера со спортсменами, так и спортсменов со зрителям, — подвижничество драгоценно, как и во всем, фанатизм же – нежелателен особо. Он просто-напросто не допускает к себе сопереживание, оставаясь вещью в себе.
Должность Виктора Тихонова, его верховные положения в хоккее разрешали ему все. Обязывали же только к одному – к поиску душевного отклика. И здесь произошел явный срыв.
Он не принял на себя хотя бы видимость этой обязанности. Не исполнял, на худой конец, роль. Он на сто процентов остался самим собой. Тихонов-тренер работал с Тихоновыми-игроками, которые играют для Тихоновых-зрителей.
И произошло невероятное, но, увы, неминуемое. Подступил парадоксальный, абсолютно неспортивный вопрос: «Ну, выиграли. И что из того?» Потенциальные соучастники хоккея отыскивали мелкие тренерские промашки, находили другие не устраивающие частности, но в подсознании их наверняка тревожило одно: тренер не с ними, он – сам с собой.
Труднее всех, однако, приходилось хоккеистам, выбивавшимся из общего ряда.
Вот какова была логика его отношения к выдающимся мастерам:
«Таланту непростительно ориентироваться на людей средних возможностей. Он, может быть, и без большого труда их обгонит. И это его устроит. Разве это дело? Талант ведь существует для людей, а не является предметом только собственной гордости. Он должен светить, а для этого должно трудиться. Если игрок талантлив, я с него спрашиваю за талант».

Талант же – не просто большой вклад в дело, он, прежде всего, отличие, своеобычие, свое чувствование, свои стимулы, свой ритм жизни и игры.
В 1982 году, когда Борис Михайлов и Владимир Петров пробовали себя тренерами в ленинградской команде СКА, один журналист из «Советского спорта» поинтересовался у Петрова, чьи тренерские черты он находит в партнере. Петров перечислил, что есть и от кого взято, и завершил:
«Есть и от Тихонова – последний тренер всегда оставляет большой след. Это – бухгалтер».
Между прочим, в своей книге Тихонов отвел Петрову немалое место, признавшись, что так и не справился с его «самостийностью».
Когда расцвела игра у звена Игоря Ларионова, один тренер, из прежних, бравший хитростью и расчетом на широту, души игроков, говорил в кулуарах:
«А вы знаете, они же Витю на самом деле совсем не слушаются!»
Вот и в итоге, отстояв свой хоккей, они заскучали от монотонной работы на тихоновский результат и разошлись с тренером, как и их предшественники.

Автор статьи: Сергей Соседов

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.