Вспоминаем. Такими были дела у будущего «Ростова» («Ростсельмаш») перед сезоном 1997 года

От резиденции «Ростсельмаша» до поля, на котором играет команда, метров двести. Тренироваться футболисты ходили пешком, но на матчи непременно ездили на автобусе. Времени на поездку уходило ровно столько же, но резон здесь иной. После выигрыша, конечно, можно триумфаторами пройти сквозь толпу, но вот при другом исходе короткий маршрут грозил стать тернистым.

Впрочем, лучшую донскую команду в городе любили. В 1996 году шли дискуссии о том, чтобы переименовать ее в «Ростов», «Дон» или «Тихий Дон» — ведь название уже не отражало реальную принадлежность клуба. Завод-гигант давно не в состоянии был содержать «Ростсельмаш». Он лишь сохранил за собой часть его акций, внеся свою долю в виде базы и стадиона. Остальные акционеры – городская и областная администрации, два крупных банка, компания «Донские авиалинии». Президент клуба – представитель президента России на Дону Виктор Усачев. Помогал он команде чем мог, но даже он мог далеко не все.

Самый больным вопросом для «Ростсельмаша» была база. Скромное двухэтажное строение, полученное командой в начале 60-х, уже тогда не казалось современным. В 1997 году это был просто каменный век. База стояла близ оживленной городской магистрали, в людном месте, так что ни отдохнуть, ни сосредоточиться игрокам было невозможно. Стадион, реконструированный к недавнему юбилею завода, внешне казался вполне пристойным. Но обслуживание зрителей (15600 мест) не выдерживало критики. Как и журналистов: ложи прессы не было, связи тоже, редкие пресс-конференции проводились в кабинете директора. Обязательного подогрева поля тоже не было, да и само поле, как говорят игроки, давно требовало капитального ремонта. Радовали только низкие цены на билеты. На западную трибуну можно было попасть за 10000 рублей, на «пролетарскую» восточную – за 7000, на остальные – за 5000.
Между тем в городе была и великолепная футбольная база, и хороший стадион на 32000 зрителей. Но не у «Ростсельмаша», а у ростовских армейцев, навсегда застрявших в низших лигах. Лучшему донскому клубу эти сооружения были недоступны – ведомства разные.

Коммерческая деятельность клуба была засекречена, но что-то в этом направлении явно делалось – иначе вряд ли команда сумела бы возродить дубль и помогать своей детско-юношеской школе, единственной в Ростове. Не разглашались и данные о достатке футболистов, но нетрудно предположить, что зарабатывали они неплохо: в команду охотно шли из других клубов. Хорошо было известно, что в «Ростсельмаше» твердо соблюдали договоренности с игроками.
Стоянка автомобилей у базы напоминала выставку иномарок. Когда в 1996 году Александр Маслов забил свой 15-й гол в чемпионате, его премировали «Понтиаком». Не было проблем и с жильем. Приезжие сразу получали служебные квартиры. Маслов возводил коттедж, рядом — фундамент дома, который не достроил уехавший в московский «Локомотив» Дмитрий Лоськов. Обзавелись домами и закончившие выступать: Геннадий Паровин и Александр Воробьев.
Кстати, о Лоськове: его продажу можно было в какой-то мере назвать поворотным моментом в финансовой стратегии клуба, выручившего за ведущего полузащитника круглую сумму. Трансферные сделки, конечно, заключались и раньше (например, переход юного форварда Эдгара Стрельцова в швейцарскую «Лозанну»), но заметного влияния на бюджет клуба не оказывали.

Автор статьи: Сергей Соседов

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.